Парашютисты в России неофициально отмечают свой праздник 26 июля. Именно в этот день в далеком 1930 году группа советских парашютистов совершила под Воронежем серию прыжков с самолетов, положивших начало массовому развитию парашютного спорта в СССР. Сегодня парашютный спорт – доступное хобби. Многие люди делают прыжок один раз в жизни, чтобы проверить свои силы, а потом некоторые «заболевают небом» и становятся спортсменами. Так было и с Анной Ивановой из Саратова. Выпускница журфака СГУ имени Чернышевского, в настоящее время пресс-секретарь одного из госорганов, впервые села в самолет в 21 год — это изменило всю ее жизнь. В 26 лет у Анны за плечами более 130 прыжков. «МИР 24» поинтересовался у парашютистки, что ее так сильно тянет в небо.
— Расскажите, как вы пришли в парашютный спорт, откуда у вас появилось желание прыгать с парашютом?
— Первый раз я поднялся в небо в 21 год. Обычный туристический полет Боинга привел меня в дикий восторг: взрослая девушка, и я провела все 3,5 часа полета с широкой улыбкой, приклеенной к иллюминатору. Это было чувство оторванности от земли, о котором я мечтал с детства. Через год я кое-что вспомнил, и меня безумно потянуло к небу: очень хотелось полетать на самолете или вертолете. Я стал искать возможности для этого и даже спрашивал у знакомых по работе спасателей, с кем и как мне попасть на вертолет (я тогда был корреспондентом информационного агентства и часто занимался авариями). В интернете нашла информацию об аэроклубе. Гагарина в Саратове. Нашла в интернете информацию о аэроклубе имени Гагарина в Саратове. Удивительно: такое знаковое и известное место среди саратовцев, а я о нем не знал до сих пор. Мне пришла в голову мысль: «Что толку в клоунаде? Я сейчас прыгну, а не полечу». Чтобы вы поняли абсурдность этой идеи, скажу так: несколько лет назад я поднял шум вокруг человека, который рассказал мне о своей мечте о прыжке с парашютом. Моему возмущению тогда не было предела: «Как можно было до такого додуматься? Ведь никто не следит за безопасностью людей, много людей разбивается. Это бредовая идея!»
Целый месяц я терпеливо ждал, пока закончатся осенние дожди. В первый солнечный и морозный выходной с работы я поехал в аэропорт, зарегистрировался и впервые в жизни увидел парашют. Но потрясения были еще впереди. Когда надели парашютную систему (Д1-6) и дублирующую систему, я чуть не упал на пол, потому что он был в половину моего веса. Затем мы заняли свои места в самолете, и мне дали место перед дверью, чтобы иметь возможность смотреть на пейзаж сверху. Когда инструктор открыл дверь на высоте 600 метров, я понял, что слова «в пятках» означали буквально. Мои глаза расширились до невероятных размеров, а в голове обдумывались слова: «СЮДА надо прыгать? В эту пропасть?!» Но леденящий кровь физический страх и инстинкты самосохранения не помешали мне сделать решительный шаг по сигналу инструктора.
Почему-то раньше я думал (и не я один), что без усилий парю в небе душой и телом. На самом деле, это было похоже на барабан стиральной машины, наступивший на обод самолета. Первое, что я сознательно увидел, был открытый купол надо мной. Я выдохнул (вспомнил, что вообще должен дышать) и сказал «спасибо» парашюту.
Две минуты я мог любоваться видами вокруг, а после приземления просто остался лежать на земле, улыбаясь и глядя в небо. Меня, кстати, за это отругали: мне было приказано немедленно встать и показать, что я в порядке. Я приземлился другим человеком, и мир изменился в моих глазах.
Фото предоставлено героиней.
— Что было дальше, ты «заболел небом»?
— Моей целью было совершить три прыжка и вступить в авиаклуб. Потом — 10, чтобы оправдать значок «Отличник парашютистов» с цифрой «10». Потом я долго и упорно выполнял различные прыжковые задания, чтобы получить одобрение на парашют-крыло. Образно говоря, для прыгуна это то же самое, что для нормального человека окончить школу. Мой ангел-хранитель сделал все, что мог, и почти все мои 135 (пока что) прыжков остались невредимыми. Я приземлился в целости и сохранности, без травм. Перед каждым прыжком у меня есть небольшой ритуал, чтобы убедиться, что все идет хорошо. Но это секрет. Кстати, среди парашютистов существует традиция празднования т.н. юбилеи: каждые сто или тысяча прыжков. Первая сотня – самая важная, а «юбилейный» парашют раскрывает в небе пилот-инструктор.
— Каковы ваши личные достижения в парашютном спорте на сегодняшний день?
— До этого дня у меня были прыжки с Ан-2, Л-410, Ил-76. Прыжок с Ил-76 для меня особая честь. Говорят, я первая девушка в Саратовской области, которая спрыгнула с этого военно-транспортного самолета. Но это не точно. Я также прыгал с вертолетов Ми-8 и Ми-2 с бойцами ФСБ и Росгвардии во время их тренировок. Мои прыжки достигли максимальной высоты 4000 метров. Учусь прыгать в группе и в свободном направлении.
И еще одно достижение — совершил три ночных прыжка на Ми-8. Это был ни с чем не сравнимый опыт — погрузиться в темную бездну с мигающими огнями на заднем плане. В целях безопасности прыгаем с фонариками, посадочная площадка освещена.
— Вы сказали, что в 135 прыжках эксцессов не было, а может быть, были просто опасные ситуации?
— Мое оправдание в том, что у меня было два открытых резерва — на 10-й и 19-й прыжок. Это произошло из-за моей невнимательности: я был на новых задачах и забыл разблокировать запаску, а на определенной высоте срабатывал автоматический спусковой механизм, раскрывающий запасной парашют. Каждый разблокированный тайник, независимо от того, использовался ли он для спасения или непреднамеренно, «удостаивается» ящика лимонада. Или именинник накрывает стол для своих соратников, если был серьезный повод. Это называется «день рождения».
Второй прыжок, январь 2016. Мороз -18, снег в поле по пояс. При приземлении ветер с земли сорвал мой купол, и меня стало тащить по снегу. Это звучит весело только на регистрации, такое ощущение, что ты просто едешь на прогулку. На самом деле это крайне неприятно, снег везде забивается и чувствуешь себя беспомощным перед стихией. Я не смог потушить купол по инструкции и был измотан, меня протащило 500 метров. Я боялся, что ремни на шее задушат меня. Как-то в конце поля парашют случайно задел одинокую жердь и я остановился. Я тоже не мог встать, мое снаряжение мешало. Однако помощь пришла быстро: к краю поля над снегом подвели самолет (зимой его «перезагружают» и поставили на лыжи) и эвакуировали.
Фото предоставлено героиней.
Следующее событие произошло весной 2017 года. Меня ветром занесло на базу ГСМ (цистерны ГСМ), где кроме огромных баков стояли металлические колья, строительный мусор, деревья, а территория была отгорожена ключами. Когда до приземления оставалось несколько метров, достаточно было молиться (такое приземление было чревато переломами и другими неприятными последствиями). В итоге приземление удалось на единственный чистый участок земли, а парашют зацепился только за дерево.
— Что вы чувствуете, когда парите над землей?
— Когда парашют начинает раскрываться и лямки затягиваются, такое ощущение, что я привязан к небу веревками. Внутренние ощущения точно такие же: те, кто прыгнул не ради самой галочки, а прыгнул с парашютом и безумно влюбился в небо, как будто привязался к нему. Мне когда-нибудь было страшно? Конечно, каждый прыжок — это стресс. Но еще больше счастья в свободном падении или удачном приземлении. Я всегда улыбаюсь после возвращения с поля. А настоящий страх я испытала дважды: за секунды до первого прыжка и в день, когда меня посадили на «крыло». Это огромная ответственность, такой тип парашюта требует определенной сноровки, а несоблюдение инструкции чревато провалом. Когда инструктор проводит подготовку к освобождению, парашютисту показывают «жуткие» видеоролики о ситуациях после падения, в которых люди изо всех сил пытаются выжить, когда их парашют не работает.
— Есть ли среди парашютистов предубеждение против женщин? Как мужчины чувствуют себя среди женщин-парашютисток?
— В прыжках с парашютом девушек гораздо меньше, чем мужчин. В нашем аэроклубе около 10% женщин. Хотя считается, что парашютист асексуален и никто не получает скидок, мы чувствуем особое внимание и заботу.
— Родственники смогли принять ваше опасное увлечение, поддерживают ли вас?
— Мои близкие гордятся мной, но еще больше удивляются, потому что ничто не предвещало, что я буду делать такие сумасшедшие вещи. В день первого прыжка я никому не говорила о своих планах, не хотела волновать близких. Меня беспокоила реакция мамы. К счастью для меня, она не стала мешать моему увлечению, потому что видела мои горящие глаза и сумасшедшую энергию, которую мне дают прыжки.
Фото предоставлено героиней.
— Что ты любишь больше всего в жизни?
— Я люблю саму свою жизнь. За то, что подарил мне небо и самых близких мне людей, за возможность развития и сюрпризов. Я бы не хотел другой судьбы, родиться в другом месте и в другое время. В моей жизни так много причин быть благодарным. Я только мечтаю о счастье и хочу развиваться, быть активнее, набираться мудрости и ума, прыгать все веселее и веселее, удивлять себя и удивлять окружающих.
